свою работу. Правильно?
– Даже не сомневайтесь, – сказал я. – Все правильно. Наша задача проинформировать население. Да, возможно, поднимется паника. Возможно, кто-то над нами посмеется. Но возможно, мы спасем несколько жизней. А те, кто посмеется, очень скоро смеяться перестанут.
– Ну, за сказанное.
Мы чокнулись и выпили.
За дверью послышался шум. Такой бывает, когда в помещение входит сразу несколько человек. В сапогах.
– Главный у себя? – осведомился густой бас, показавшийся мне смутно знакомым.
– Полчаса назад уехал, – с безукоризненной честностью ответила Фелиция.
– Когда вернется?
– Сказал, часам к четырем. А вы, господа полицейские, что хотели? Может быть, я смогу вам помочь?
Полицейские?
Мы с шефом переглянулись.
– Прячься, – произнес он без голоса, одними губами. И показал глазами на шкаф.
Но я не успел.
– Мы заглянем, с вашего позволения, – промолвил бас.
– Еще чего! – воскликнула Фелиция. Раздался звук упавшей на пол бронзовой пепельницы, и я прямо увидел, как Фелиция случайно сбила ее, вскочив со стула.
– Аккуратней, барышня, – посоветовал бас.
– Я вам не барышня!
– Тем хуже.
Дверь отворилась, и в кабинет вошли трое полицейских. Два околоточных надзирателя (зеленые погоны с широким бело-серебристым просветом посередине), каждый на полголовы выше меня и тяжелее фунтов на сорок (в дверь они проходили боком). И с ними наш полицмейстер собственной персоной. Горчаков Дмитрий Борисович. Ходили слухи, что из тех самых Горчаковых, Рюриковичей. Но доказательств сему не было никаких.
Это был представительный, среднего роста, гладко выбритый мужчина, с густыми седоватыми бакенбардами, переходящими в пышные русые усы. Форма полицмейстера сидела на нем как влитая, скрадывая излишнюю полноту и едва заметную затрудненность в движениях, которая была вызвана все той же полнотой, возрастом (его превосходительству недавно исполнилось пятьдесят четыре года), а также, вероятно, бременем власти. Он вошел первым.
– Ба! – воскликнул полицмейстер весело теперь уже совсем знакомым басом. – Господин главный редактор! А мне сказали, что вы уехали. Как же так?
– Чрезвычайные обстоятельства, Ваше превосходительство, – немедленно откликнулся главный и поднялся со стула. – Исключительно чрезвычайные обстоятельства. Прошу входить. Чем обязан чести?
– Да я уж вошел, – полицмейстер усмехнулся. Кому-то другому его усмешка могла показаться добродушной, но только не мне. Отчего-то я сразу почувствовал, что этот странный визит ничем хорошим для меня не закончится.
Околоточные надзиратели протиснулись вслед за ним и встали по сторонам двери так, что сразу становилось ясно – мимо этих не проскочишь.
– Коньячку? – предложил главный.
– Благодарствую, на службе не употребляю, – полицмейстер перевел на меня взгляд. – Ярослав Сергеевич Дрошкевич, если не ошибаюсь?
– Это я, – вынужден был признать я.
– Очень хорошо. Вам придется пройти с нами.
– Я арестован?
– Пока задержаны. До выяснения некоторых обстоятельств.
– Позвольте, – вмешался главный. – Дрошкевич мой лучший репортер. Буквально перед вашим приходом мы обсуждали сенсационный материал, который он должен сдать в номер. Поверьте, от выхода этого материала зависит безопасность Княжеча! А возможно, и не только Княжеча.
– Безопасность Княжеча, – веско сказал полицмейстер, – зависит исключительно от профессиональных и своевременных действий полиции, чем мы в данный момент и занимаемся. К вашему, как вы говорите, лучшему репортеру у нас есть несколько вопросов относительно насильственной смерти архивариуса Белецкого Иосифа Казимировича, а также… – он умолк, кашлянул. – Впрочем, вам это знать не обязательно. Сами пойдете, Ярослав Сергеевич, или…?
– Сам, – я поднялся.
– Я этого так не оставлю, – пообещал главный. – Ярек, не волнуйся, я сейчас же звоню «Гершковичу и Компании». Они разберутся.
«Гершкович и Ко» была известной в городе адвокатской конторой, куда наша газета обращалась за юридической помощью неоднократно.
– Ваше право, – благосклонно кивнул полицмейстер. – Однако уверяю вас, что если ответы Ярослава Сергеевича убедят нас в его невиновности, он скоро к вам вернется без всяких Гершковичей и напишет статью. О чем, кстати, материальчик будет, не о вампирах, часом? Хе-хе. А то, понимаете ли, ползут вздорные слушки по городу.
Главный промолчал.
Мы вышли из кабинета, затем в коридор и, наконец, на улицу. Здесь нас уже ждал «Руссо-балт» городского полицейского управления.
– Поедем на авто? – не удержался я. – Шикарно.
– Цените, Ярослав Сергеевич, цените, – сказал полицмейстер с коротким смешком. – Не всякому такая честь.
Не нравился мне его тон. Создавалось впечатление, что его превосходительство полицмейстер Княжеча Горчаков Дмитрий Борисович уже все для себя решил, и как бы искренне я ни отвечал на вопросы, скоро мне свободы не увидать. Я достаточно долго проработал в тесном сотрудничестве не только с сыскным отделением, но и с городской полицией Княжеча в целом и знал о ее методах. Иногда они бывали весьма и весьма нелицеприятными и даже противозаконными. Вплоть до подбрасывания улик и выбивания признания с помощью пыток или шантажа.
– Смирнов и Бойко с задержанным – назад, – скомандовал Дмитрий Борисович, – усаживаясь на переднее сиденье рядом с шофером.
Меня стиснули с двух сторон мощные плечи околоточных. Фыркнул и застучал мотор (совсем некстати я подумал о том, насколько бесшумно работают автомобильные моторы в будущем).
– Поехали, – скомандовал полицмейстер. – В управление.
Глава 11
Старый знакомый
Они успели. Сказался опыт Сыскаря по оказанию первой помощи в случаях повреждения сонной артерии и скорость, с которой Яруча доставили к хирургу. Здесь пришлось воспользоваться связями заказчиков, по-другому не получалось. Сыскарь позвонил им прямо из машины и сообщил, что нужен врач, который сделает срочную операцию, не задавая лишних вопросов и, разумеется, не ставя в известность полицию.
– Пулевое? – деловито поинтересовался Николай Король. – Спрашиваю, чтобы сразу сообщить врачу, к чему ему готовиться.
– Нет. Разрыв сонной артерии.
– Это Симай?
– Нет, вы его не знаете. Но поверьте, ранение он получил в ходе активных поисков вашей дочери.
– Я знаю этого человека?
– И снова нет. Мы привлекли его по своей инициативе и полностью ему доверяем. Но по некоторым причинам ему не стоит светиться в полицейских протоколах.
– Ясно. Запоминайте адрес. Улица Овражная, дом двадцать семь. Это частная клиника.
– Улица Овражная, дом двадцать семь, – повторил Сыскарь.
– Спросите доктора Анатолия Витальевича, он будет вас ждать.
– Доктор Анатолий Витальевич.
– Он бывший военврач, хирург, все сделает. Платить ему не надо.
– Хорошо. Спасибо.
